1. Личным законом юридического лица считается право страны, где учреждено юридическое лицо, если иное не предусмотрено Федеральным законом "О внесении изменений в Федеральный закон "О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" и статью 1202 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации". (Пункт в редакции, введенной в действие с 1 июля 2014 года Федеральным законом от 5 мая 2014 года N 124-ФЗ.
2. На основе личного закона юридического лица определяются, в частности:
1) статус организации в качестве юридического лица;
2) организационно-правовая форма юридического лица;
3) требования к наименованию юридического лица;
4) вопросы создания, реорганизации и ликвидации юридического лица, в том числе вопросы правопреемства;
5) содержание правоспособности юридического лица;
6) порядок приобретения юридическим лицом гражданских прав и принятия на себя гражданских обязанностей;
7) внутренние отношения, в том числе отношения юридического лица с его участниками;
8) способность юридического лица отвечать по своим обязательствам;
9) вопросы ответственности учредителей (участников) юридического лица по его обязательствам. (Подпункт дополнительно включен с 1 ноября 2013 года Федеральным законом от 30 сентября 2013 года N 260-ФЗ)
3. Юридическое лицо не может ссылаться на ограничение полномочий его органа или представителя на совершение сделки, неизвестное праву страны, в которой орган или представитель юридического лица совершил сделку, за исключением случаев, когда будет доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать об указанном ограничении.
4. Если учрежденное за границей юридическое лицо осуществляет свою предпринимательскую деятельность преимущественно на территории Российской Федерации, к требованиям об ответственности по обязательствам юридического лица его учредителей (участников), других лиц, которые имеют право давать обязательные для него указания или иным образом имеют возможность определять его действия, применяется российское право либо по выбору кредитора личный закон такого юридического лица. (Пункт дополнительно включен с 1 ноября 2013 года Федеральным законом от 30 сентября 2013 года N 260-ФЗ)
Комментарий к статье 1202 Гражданского Кодекса РФ
1. В соответствии с коммент. ст. коллизионной привязкой для определения правового положения юридических лиц является личный закон юридического лица (lex societatis). Под личным законом юридического лица принято понимать право конкретного государства, которое наиболее компетентно ответить на вопросы, касающиеся первичного правового статуса организации. Коллизионная норма п. 1 ст. 1202 является двусторонней, так как может отсылать как к праву Российской Федерации, так и к праву иного государства в зависимости от места учреждения юридического лица.
2. При установлении личного закона юридического лица российский законодатель предложил исходить из критерия инкорпорации, связывающего юридическое лицо с законом места его учреждения. Указанный критерий является традиционным для стран англо-американской правовой семьи, а также применяется в праве Израиля, Чехии, Японии и ряда других государств.
Придерживаясь теории инкорпорации, Россия стоит особняком среди большинства других стран континентальной правовой системы, в законодательстве которых определяющим фактором для установления личного закона юридического лица указывается его место нахождения (центр оседлости). Место нахождения юридического лица устанавливается в зависимости от расположения административного центра компании или ее управляющих органов (к примеру, подобный критерий используется в правовых системах Франции, Португалии, Латвии, Польши, Испании и т.д.).
В отдельных странах наиболее "подходящим" правом для определения правового статуса юридического лица считается закон основного места производственной деятельности (центра эксплуатации). На современном этапе критерий центра эксплуатации постепенно теряет самостоятельное значение для определения личного закона юридического лица и чаще всего применяется в совокупности с другими связующими факторами. Так, указанный критерий используется для определения "национальности" юридического лица в соответствии со ст. 30 (h) Соглашения о партнерстве и сотрудничестве, учреждающего партнерство между Российской Федерацией, с одной стороны, и европейскими сообществами и их государствами-членами, с другой стороны, от 24 июня 1994 г. (СЗ РФ. 1998. N 19. Ст. 1802). В национальных коллизионных нормах большинства стран привязка к закону основного места производственной деятельности используется в целях определения наиболее тесно связанного с договором права (см. п. 2 ст. 1211 ГК), а не применительно к личному статуту юридического лица.
КП: примечание.
Учебник М.М. Богуславского "Международное частное право" включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2005 (5-е издание, переработанное и дополненное).
В качестве самостоятельной концепции определения личного статута юридического лица отдельные авторы также упоминают получившую распространение в годы Первой мировой войны теорию контроля, согласно которой национальность юридического лица может устанавливаться по месту нахождения лиц (акционеров, участников, бенефициаров и пр.), контролирующих деятельность соответствующей организации (см.: Богуславский М.М. Международное частное право: Учеб. М., 2004. С. 151). В современном законодательстве критерий контроля все более вытесняется из коллизионных норм о правосубъектности, однако широко используется в целях установления "национальности" юридического лица в рамках протекционистской политики отдельных государств, направленной на ограничение иностранных инвестиций в определенные отрасли.
3. Необходимо различать элементы правового статуса юридического лица, определяемые его личным законом независимо от вида правоотношений, в которых он участвует, и установление государственной принадлежности ("национальности") юридического лица для целей публично-правового регулирования (например, для целей таможенного, налогового и валютного контроля). Так, организационно-правовая форма юридического лица, требования к его наименованию и порядку формирования внутренних органов и иные вопросы, указанные в п. 2 коммент. ст., будут определяться российским правоприменителем по праву страны места учреждения лица, в то время как административно-правовые ограничения по осуществлению иностранными лицами определенных видов деятельности или приобретению ими определенных видов имущества могут применяться и в отношении юридических лиц, личным законом которых является право Российской Федерации. Так, учрежденное в Российской Федерации юридическое лицо, являющееся дочерней компанией иностранной организации, будет считаться иностранным инвестором при решении вопроса о допустимости иностранных инвестиций в определенных сферах (см., например, п. 2 ст. 3 Федерального закона от 2 апреля 2008 г. N 57-ФЗ "О порядке осуществления иностранных инвестиций в хозяйственные общества, имеющие стратегическое значение для обеспечения обороны страны и безопасности государства" (СЗ РФ. 2008. N 18. Ст. 1940), ст. 3 Закона об обороте земель сельскохозяйственного назначения и т.д.). В приведенном примере правовой режим деятельности иностранного инвестора распространен на учрежденное в Российской Федерации юридическое лицо исходя из критерия контроля, используемого в данном случае не в качестве коллизионной привязки, а лишь в виде одноименного связующего фактора, определяющего подчиненность субъекта особому правовому режиму. Аналогично следует толковать и положения п. п. 11 и п. 23 ст. 2 Федерального закона от 8 декабря 2003 г. N 164-ФЗ "Об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности" (СЗ РФ. 2003. N 50. Ст. 4850), подп. 6 и 7 п. 1 ст. 1 Закона о валютном регулировании, ст. 2 Закона об иностранных инвестициях и абз. 2 п. 2 ст. 11 НК.
Однако и в сфере публичного регулирования может возникнуть необходимость в обращении к коллизионным нормам ст. 1202. В частности, вопрос об идентификации юридического лица в целях валютного или налогового контроля будет решаться на основании личного закона юридического лица, так как подобный вопрос охватывается сферой действия п. 2 коммент. ст. (см., например: Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 27 февраля 2007 г. по делу N А19-27406/04-20-Ф02-107/07-С1 // СПС "КП").
4. В соответствии с подп. 6 п. 2 коммент. ст. личный закон юридического лица регулирует порядок приобретения юридическим лицом гражданских прав и принятия на себя гражданских обязанностей, т.е. процедуру формирования и последующего выражения воли юридического лица в отношениях с третьими лицами. В круг проблем, охватываемых указанным пунктом, включаются, в частности, анализ полномочий органа юридического лица на совершение сделки и последствия заключения сделок с превышением или при отсутствии полномочий. При этом необходимо учитывать, что если последствия сделок, совершенных органами юридического лица при отсутствии либо ограничении полномочий (в частности, основания для признания сделки недействительной), определяются на основании личного закона юридического лица, то при наличии оснований для признания таких сделок недействительными в соответствии с личным законом юридического лица последствия недействительности сделки (например, основания для применения реституции) будут регулироваться обязательственным статутом (см. ст. 1215 ГК).
Личный закон юридического лица также может предписывать особый порядок заключения отдельных видов сделок (например, особенности заключения сделок с заинтересованностью или сделок с определенными видами имущества). В российской судебной практике применение личного закона юридического лица к оспариванию сделок с заинтересованностью обосновывается ссылкой на то, что подобные ограничения устанавливаются в интересах акционеров или самого юридического лица, т.е. в рамках внутренних отношений, всегда подчиненных личному закону юридического лица (подп. 7 п. 2 ст. 1202) (см., например: Постановление ФАС Дальневосточного округа от 25 апреля 2006 г. по делу N Ф03-А80/06-1/3 // СПС "КП").
5. Неопределенность используемого в подп. 7 п. 2 ст. 1202 понятия "внутренние отношения" была одной из главных причин, по которым соглашения акционеров (участников) российских обществ долгое время оставались "мертворожденными", не получая должной судебной защиты. В связи с тем что до середины 2009 г. российское право формально не признавало института соглашений акционеров (участников), одним из распространенных вариантов "увода" отношений из российской юрисдикции было подчинение соответствующих соглашений нормам иностранного права. Однако судебная практика пошла по пути признания подобных условий о выборе права недействительными со ссылкой на императивные положения подп. 7 п. 2 коммент. ст., согласно которым внутренние отношения регулируются личным законом юридического лица, т.е. российским правом применительно к обществам, учрежденным в России.
Понятие внутренних отношений юридического лица в российском законодательстве отсутствует, что провоцирует неоправданно широкое и противоречивое толкование, включающее в категорию внутренних отношений не только отношения юридического лица с его участниками, но и отношения участников между собой (см., например: Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 31 марта 2006 г. N Ф04-2109/2005(14105-А75-11), Ф04-2109/2005(15210-А75-11), Ф04-2109/2005(15015-А75-11), Ф04-2109/2005(14744-А75-11), Ф04-2109/2005(14785-А75-11) по делу N А75-3725-Г/04-860/2005 // СПС "КП"). На ошибочность подобного судебного толкования обращали внимание многие авторы, указывавшие на необходимость различать статус акционера (участника) как лица, наделенного обязательственными правами по отношению к обществу, и статус акционера (участника) как собственника акций (долей), свободного в реализации своих прав на акции (доли). Развивая приведенный тезис защитников соглашений акционеров (участников), следует заключить, что внутренние отношения могут помимо отношений юридического лица с его участниками включать только те отношения между участниками, которые складываются в связи с реализацией ими своих прав в отношении общества (например, объединение акционеров для внесения вопросов в повестку дня годового общего собрания акционеров (см. п. 1 ст. 53 Закона об акционерных обществах)).
В правовой системе США (родине доктрины внутренних отношений (internal affairs doctrine)) рассматриваемым понятием охватываются действия по созданию организации, утверждению учредительных документов, выпуску акций, проведению собраний акционеров и директоров, объявлению и выплате дивидендов, реорганизации и выкупу обществом собственных акций (см.: Restatement (Second) of Conflict of Laws § 302 cmt e. (1971)). Согласно американской правовой доктрине выбор сторонами акционерного соглашения права иного, нежели закон места учреждения юридического лица, возможен только в части регулирования вопросов, не относящихся к внутренним отношениям (например, положения об ограничении прав по распоряжению акциями или о выкупе акций при определенных условиях, так как подобные соглашения не связывают компанию и не касаются ее правового статуса).
Представляется, что подобный подход должен быть воспринят и российской правоприменительной практикой, так как вопрос о возможности применения иностранного права к соглашениям акционеров (участников) российских обществ не получил решения, несмотря на формальную легализацию соответствующих соглашений с середины 2009 г. Таким образом, исходя из условий соглашений, приведенных в п. 1 ст. 32.1 Закона об акционерных обществах и в п. 3 ст. 8 Закона об обществах с ограниченной ответственностью, иностранному праву возможно подчинить соглашения, регулирующие обязанности акционеров приобретать или отчуждать акции по заранее определенной цене и (или) при наступлении определенных обстоятельств, а также воздерживаться от отчуждения акций до наступления определенных обстоятельств (так называемые опционные соглашения).
6. Согласно п. 2 коммент. ст. перечень вопросов, регулируемых личным законом юридического лица, является открытым. При этом в Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации, одобренной на заседании Совета по кодификации гражданского законодательства 7 октября 2009 г. (текст документа доступен по адресу: http://www.privlaw.ru/indexphp?section_id=24), указывается, в частности, на необходимость включения в перечень вопросов, регулируемых личным законом юридического лица, также вопросов ответственности участников юридических лиц по долгам самих юридических лиц.
7. Норма п. 3 коммент. ст. призвана защищать добросовестных участников оборота от дефектов сделки, связанных с ограничениями полномочий органа или представителя юридического лица, неизвестных праву страны, в которой орган или представитель юридического лица совершил сделку. По аналогии со ст. 174 ГК исключением является случай, когда будет доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать об указанном ограничении. Бремя доказывания осведомленности контрагента об ограничении полномочий несет юридическое лицо, ссылающееся на ограничение полномочий его органа или представителя. Осведомленность контрагента о порочащих сделку ограничениях может быть как объективной, так и субъективной. В первом случае контрагент может и не знать о конкретных ограничениях полномочий органов или представителей противоположной стороны по сделке, установленных ее личным законом, однако должен был предположить возможность соответствующих ограничений, так как подобные ограничения предусмотрены в праве места совершения сделки.
Возможны случаи, когда право места совершения сделки является в равной степени чужим для обеих сторон сделки, учрежденных в других странах. Таким образом, возникает коллизия между тремя правопорядками, и законодатель, указывая на право места совершения сделки, стремится обеспечить баланс интересов обеих сторон. Подобный подход характерен и для немецкой правовой системы. В праве Израиля и Швейцарии, напротив, акценты в аналогичных нормах смещены в сторону защиты интересов добросовестного контрагента, чья объективная осведомленность устанавливается не по праву места совершения сделки, а по праву страны, где находится место деятельности или постоянное место жительства такого контрагента (см.: Talia Einhorn. Private International Law in Israel. 2009. P. 149).
Наиболее распространенными и признаваемыми в большинстве правовых систем являются ограничения, связанные с необходимостью особых корпоративных одобрений для совершения определенных видов сделок (например, сделки с заинтересованностью, сделки с особо ценным имуществом (как по стоимости, так и по значению для деятельности компании)). Напротив, неизвестным для российского порядка ограничением будут нормы иностранного законодательства, предусматривающие, что ни одно из должностных лиц, входящих в состав исполнительных органов коммерческой организации, не обладает правом единоличного представления соответствующей организации.
Субъективной осведомленностью будет фактическое знание об ограничениях полномочий органов или представителей противоположной стороны по сделке.
Однако даже если иностранное юридическое лицо не докажет осведомленность контрагента о порочащих сделку ограничениях, буквальное толкование положений п. 3 ст. 1202 создаст для неосмотрительного контрагента дополнительные препятствия в защите его интересов против оспаривающего сделку иностранного юридического лица. Так, необходимым условием для применения коммент. нормы является определение страны, в которой орган или представитель оспаривающего сделку юридического лица совершил сделку. На практике все более распространены случаи, когда договор заключается путем обмена офертой и акцептом и при этом в договоре не указывается место его заключения, что делает определение места совершения сделки особенно сложной задачей.
При этом из положений п. 3 ст. 1202 не ясно, будет ли в описанном случае иметь решающее значение место заключения договора (т.е. в силу ст. ст. 1187 и 444 ГК - место нахождения оферента) или же определяющим будет место выражения воли органа или представителя оспаривающего сделку юридического лица (будь то место оферты или акцепта)? Буквальное толкование положений п. 3 коммент. ст. указывает именно на место выражения воли органа или представителя оспаривающего сделку юридического лица. Таким образом, при заключении договора путем обмена документами, не указывающими место заключения договора, страна, в которой орган или представитель юридического лица совершил сделку, будет в большинстве случаев страной места нахождения волеизъявляющего органа управления юридического лица, что делает неприменимым защитный механизм п. 3 ст. 1202. В немецкой правовой доктрине предлагается использовать аналогичную норму только для случаев личного присутствия органа юридического лица в стране совершения сделки, не являющейся страной, право которой является личным законом соответствующего юридического лица (см.: Jurgen Basedow, HaraldBaum, Yuko Nishitani. Japanese and European Private Law in Comparative Perspective. 2008. P. 213).
Наиболее лаконичными представляются положения швейцарского законодательства, в соответствии с которыми защита добросовестного контрагента возможна независимо от места совершения сделки органом или представителем оспаривающего сделку юридического лица, а объективная осведомленность добросовестного контрагента определяется по праву страны, где находится его место деятельности или постоянное место жительства (см.: ст. 158 Федерального кодекса Швейцарии по вопросам международного частного права // http://www.umbricht.com/pdf/SwissPIL.pdf).
Другой комментарий к статье 1202 ГК РФ
1. Комментируемая статья - логическое развитие норм ст. 161 Основ гражданского законодательства. Коллизионная норма, содержащаяся в комментируемой статье, сохранила формулу прикрепления, которая применялась до вступления в силу части третьей ГК, а объем данной коллизионной нормы получил существенное развитие и уточнение. В ст. 161 Основ гражданского законодательства понятие "правоспособность иностранного юридического лица" имело расширительное толкование, когда в правовой доктрине и судебной практике под ним понимались также вопросы его дееспособности, порядка его образования и ликвидации <*>. В настоящее время в законодательстве некоторых стран СНГ все еще используется традиционный термин "правоспособность юридического лица" (ст. 1111 ГК Белоруссии).
--------------------------------
<*> См.: решения МКАС по делам: N 96/1998 // Розенберг М.Г. Арбитражная практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1998 г. М., 1999; N 1111/1996 // Розенберг М.Г. Арбитражная практика за 1996 - 1997 гг. М., 1998.
Законы РФ, регулирующие соответствующие отношения, также содержат положения, в которых дается определение иностранного юридического лица для целей указанных нормативных актов. Несмотря на то что такие положения носят строго ограниченный характер и пределы их применения четко обозначены, все же можно сделать уточнение о том, что в случае их расхождения с положениями комментируемой статьи следует руководствоваться правилами п. 2 ст. 3 ГК, что также подтверждается положениями ст. 4 Вводного закона (см. коммент. к ней). Однако если соответствующие законы по отношению к ГК будут носить специальный характер, то вопрос о соотношении норм ГК и таких законов должен решаться согласно правилу о соотношении общего и специального.
В законодательстве, судебной и иной правоприменительной практике, а также в доктрине МЧП для обозначения "принадлежности" юридического лица к государству используют категорию "национальность" юридического лица, а для обозначения принадлежности к правовой системе государства - термин "личный закон" юридического лица. В некоторых источниках данные термины используются как синонимы. Другие справедливо указывают на разницу между ними и утверждают, что национальность юридического лица определяет публично-правовой и частноправовой статус этого лица, в то время как личный закон юридического лица подразумевает частноправовой статус такого лица.
Для определения личного закона юридического лица используются различные критерии (в некоторых источниках именуемые принципами или теориями), выработанные доктриной МЧП и судебной практикой разных стран. В одних странах исходят из критерия местонахождения центра управления (правление, дирекция и иные административные органы) юридического лица, что именуется также критерием оседлости. В других странах личным законом юридического лица считают закон места осуществления его основной деятельности - критерий центра эксплуатации. В третьей группе стран личным законом юридического лица считается право страны, где юридическое лицо учреждено - критерий инкорпорации.
Названные критерии, несмотря на их различные модифицированные варианты и сочетания (например, в законодательстве Италии, Швейцарии, Эстонии), не всегда могут дать объективную картину действительной принадлежности юридического лица к той или иной правовой системе, поэтому используется критерий контроля капитала, согласно которому личным законом юридического лица может быть право страны, чьи лица контролируют такое юридическое лицо.
Во многих странах ЕС, где господствует критерий места нахождения (оседлости), после принятия решения Суда европейских сообществ по так называемому делу "Центрос" ("Centros" - решение от 09.03.99 - RsC-212/97, Slg. 1999) в судебной практике наблюдается переход от теории места нахождения к теории места учреждения. Решения данного Суда по делам "Уберзиринг" ("Uberseering" - решение от 05.11.2002 - RsC-208/00) и "Инспэйр" ("Inspire Art Ltd" - решение от 30.09.2003 - С-167/01) подтверждают это и направлены на обеспечение свободы выбора места нахождения, предусмотренного в ст. 43, 48 Договора ЕС. В других странах приняты специальные законы о так называемых "псевдоиностранных" юридических лицах. Например, в Нидерландах принят закон о регулировании иностранных корпораций, не имеющих фактических связей с государством, где они учреждены. В третьих странах для минимизации недостатков различных критериев определения личного закона юридических лиц предлагается применение международно-правовой доктрины "genuine link", согласно которой государства при предоставлении дипломатической защиты юридическим лицам должны будут исходить из непосредственной и эффективной связи такого лица с государством.
Опыт других стран показывает, что необходимо сочетание различных критериев определения личного закона юридического лица, в особенности когда использование новых средств коммуникации (например, Интернета) может заметно осложнять применение соответствующих критериев в отдельности для определения личного закона юридического лица.
2. Пункт 1 комментируемой статьи при определении личного закона юридического лица исходит из применения закона государства места учреждения такого лица. Такая формула прикрепления используется также в законодательстве США, Великобритании, Швейцарии, Лихтенштейна, чьи компании активно участвуют в гражданском обороте с юридическими лицами Российской Федерации. Правда, законодательства стран, использующих такую формулу прикрепления, под предлогом защиты интересов вкладчиков все больше ужесточают требования к иностранным юридическим лицам - участникам фондового рынка и тем самым смягчают риски, связанные с недостатками такой формулы прикрепления, как закон места учреждения юридического лица. Законодательство РФ также отчасти уже следует этому, а в будущем опыт указанных стран, в первую очередь США и Великобритании, будет, несомненно, шире применяться.
Критерий места учреждения юридического лица традиционно использовался в советском законодательстве о МЧП. Российское законодательство, как и законодательство большинства стран СНГ, продолжило указанную традицию. Гражданские кодексы Армении (ст. 1272), Белоруссии (ст. 1111), Казахстана (ст. 1100), Киргизии (ст. 1184) используют закон места учреждения юридического лица, а Закон о международном частном праве Грузии 1998 г. (ст. 24) исходит из фактического места нахождения органа управления юридического лица <*>. Основы гражданского законодательства при определении гражданской правоспособности иностранных юридических лиц исходили из закона места учреждения такого лица (п. 1 ст. 161). Практика применения указанной нормы показывает, что, несмотря на несложность формулировок данной нормы, наличие достаточных разъяснений в доктрине и соответствующих положений постановлений Пленума ВАС РФ и ВС РФ, ориентирующих суды на принятие мер к установлению правового статуса лиц, участвующих в споре, нередко судами недооценивается значение правового статуса юридических лиц для разрешения соответствующих споров. Это, в свою очередь, может расцениваться как неправильное применение норм права и служить основанием для отмены соответствующего решения суда. Постановлениями Президиума ВАС РФ от 13.03.2002 N 3634/01 и N 5527/01 отменены решения Арбитражного суда Хабаровского края по делу N А 73-3663/13 и по делу N А 73-8168/24 по причине того, что в указанных делах Арбитражный суд Хабаровского края не установил статус истца - китайского юридического лица.
--------------------------------
<*> См.: Международное частное право: Иностранное законодательство. М., 2000.
Как правило, правовой статус иностранного юридического лица подтверждается выпиской из торгового и иного реестра страны происхождения или иными доказательствами, предусмотренными законодательством соответствующей страны и легализованными соответствующим образом (см. п. 1 информационного письма ВАС РФ от 18.01.2001 N 58 "Обзор практики разрешения арбитражными судами споров, связанных с защитой иностранных инвесторов" <*>).
--------------------------------
<*> ВВАС РФ. 2001. N 3; N 4; N 7.
Квалификация понятия "юридическое лицо" осуществляется российским судом согласно правилам ст. 1187 ГК (см. коммент. к ней). Статья 1 Закона о государственной регистрации предусматривает, что государственная регистрация - это акт уполномоченного федерального органа исполнительной власти, осуществляемый посредством внесения в государственный реестр сведений о создании, реорганизации, ликвидации и иных сведений о юридических лицах. После принятия названного Закона коммерческие организации с иностранными инвестициями, которые раньше регистрировались в особом порядке, регистрируются в соответствии с этим Законом (см. ст. 20 Закона об иностранных инвестициях).
Место учреждения юридического лица также определяется по российскому праву. При буквальном толковании данной нормы местом государственной регистрации будет место нахождения соответствующего органа, на который возложено осуществление функций по регистрации юридических лиц. В России это территориальные органы МНС России.
Из смысла п. 1 комментируемой статьи вытекает, что под местом учреждения юридического лица понимается место (государство), где действует соответствующая правовая система, в соответствии с которой юридическое лицо создано. Если в соответствующей стране имеется несколько правовых систем (например, в США, Канаде и других странах), то согласно ст. 1188 ГК личный закон юридического лица, учрежденного в этой стране, определяется в соответствии с правом этой страны. Если невозможно определить, какая из правовых систем соответствующей страны подлежит применению, то используется принцип тесной связи.
На практике встречаются случаи, когда та или иная организация при подтверждении своего правового статуса как юридического лица приводит письменные доказательства, выданные соответствующими органами так называемых "непризнанных государств" или спорных "государственных образований" (в пространстве СНГ это Абхазия, Южная Осетия, Нагорный Карабах, Приднестровье), в которых отсутствуют (не действуют) территориальные органы государств, в состав которых входят эти образования.
Так, Арбитражный суд г. Москвы при рассмотрении дела о признании правоспособности за "юридическим лицом", созданным по законам СССР и перерегистрированным по законам Приднестровской Молдавской Республики (ПМР), согласился с положениями тех судебных актов Молдавии, которые устанавливали факт отсутствия у такого лица права юридического лица и "международной правоспособности" по законодательству Молдавии. Суду были представлены соответствующий Меморандум от 8 мая 1997 г. между ПМР и Республикой Молдова, заключенный при посредничестве Российской Федерации, Украины и ОБСЕ, и Протокол от 16 мая 2001 г. о взаимном признании действия на территории Приднестровья и Республики Молдова документов, выдаваемых компетентными органами сторон, как доказательство легитимности регистрации юридических лиц на территории ПМР. Учитывая положения Меморандума и Протокола между Молдавией и Приднестровьем, можно сделать небесспорный гипотетический вывод о наличии в данный момент в Молдавии двух правовых систем. В таком случае суд, руководствуясь положениями ст. 1188 ГК (см. коммент. к ней), мог бы признать личным законом юридического лица, учрежденного в ПМР, правовую систему указанной республики как одну из правовых систем, действующих в Молдавии.
Другого рода сложности могут возникнуть в связи с определением личного закона тех форм компаний, которые создаются на основании соответствующих актов ЕС, в связи с чем правовой статус таких компаний приобретает определенные признаки условной наднациональности. В настоящее время наиболее известны две такие формы: ЕЭОИ - Европейское экономическое объединение интересов (дословный перевод) и ЕАО - Европейское акционерное общество (Societas Europaea - Европейская компания). Первая форма уже стала реальностью, а вторая станет ею с 8 октября 2004 г. Уже сам факт, что ЕЭОИ не во всех странах ЕС является юридическим лицом (например, в Германии), порождает определенные трудности. Соответствующий акт ЕС при определении правового статуса ЕЭОИ исходит из места нахождения административного органа. Таким образом, личный закон ЕЭОИ определяется на основе соответствующих актов ЕС и соответствующего национального права стран ЕС, страны места нахождения его административного органа.
Применимое право к ЕАО определяется на основании положений ст. 9 соответствующего акта ЕС. Правовой статус таких АО, как правило, определяется также на основании критерия оседлости как европейским, так и национальным правом.
В условиях глобализации также возрастает роль различных слияний и поглощений, в результате которых происходит возникновение различных групп и концернов. Эти отношения во многом регулируются на основании права, применимого к соответствующему договору. Этим правом в последнее время все чаще становится американское право. Однако остается также немало вопросов, разрешаемых на основе личного закона юридических лиц, участников соответствующих отношений. Дифференцированное применение к таким отношениям обязательственного и личного статута является нелегкой задачей как для суда, так и для юридических лиц - участников реорганизации.
В процессе слияния возникает немало вопросов, которые должны быть разрешены сторонами совместно, например предоставление отчета о слиянии, извещение о слиянии и др., которые могут быть не в сфере действия обязательного статута. Эти вопросы разрешаются путем кумулятивного применения личного закона сторон. Такое применение предполагает учет принципа тесной связи и императивных норм.
Согласно п. 1 ст. 1186 ГК (см. коммент. к ней) для определения права, подлежащего применению к гражданско-правовым отношениям с участием иностранных юридических лиц, наряду с национальным законодательством и обычаями, признаваемыми в Российской Федерации, применяются также международные договоры РФ. В силу ч. 4 ст. 15 Конституции они имеют приоритет по отношению к нормам законодательства РФ, содержащим иные правила регулирования. Применительно к личному закону юридического лица из смысла п. 3 ст. 1186 ГК вытекает, что к вопросам правового статуса юридических лиц, полностью урегулированным материально-правовыми нормами международных договоров РФ, не будет применяться право, которое согласно комментируемой статье подлежало бы применению. Если соответствующие отношения не будут полностью урегулированы международным договором, то в таком случае возможно субсидиарное применение норм национального права.
Двусторонние международные договоры РФ о правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам при регулировании вопросов личного закона юридических лиц в основном исходят из закона места учреждения (встречаются такие вариации, как место создания или регистрации) юридического лица. Например, из этого исходит п. 2 ст. 19 Договора между Российской Федерацией и Республикой Польша от 16 сентября 1996 г. (вступил в силу 18 января 2002 г.), а также ст. 22 Договоров Российской Федерации с Ираном, Латвией, Эстонией, Азербайджаном, Киргизией, Литвой и Молдавией.
В двусторонних международных договорах РФ по различным аспектам сотрудничества содержатся соответствующие нормы о принадлежности юридического лица к участникам договора. Так, п. 4 ст. 3 Соглашения о воздушном сообщении между Российской Федерацией и Республикой Хорватия от 18 декабря 1998 г. <*> предусматривает применение теории контроля (".преимущественное владение или действительный контроль над авиапредприятием принадлежит государству. или его гражданам") для определения надлежащего авиапредприятия по эксплуатации воздушных линий по вышеназванному Соглашению.
--------------------------------
<*> БМД. 2002. N 3.
В соответствии со ст. 1 Соглашения между Российской Федерацией и Республикой Казахстан от 23 декабря 1995 г. "О статусе города Байконур, порядке формирования и статусе его органов исполнительной власти" город Байконур в отношениях с Российской Федерацией наделяется статусом города федерального значения. Юридические лица Республики Казахстан, зарегистрированные в указанном городе, на период аренды комплекса "Байконур" регистрируются так же, как юридические лица Российской Федерации (ст. 10 Соглашения). Несмотря на то что такие юридические лица перерегистрируются или создаются в Казахстане, который юридически считается государством места учреждения, личным законом таких юридических лиц будет российское право.
Представляется, что для рассмотрения споров таких юридических лиц Российской Федерации, которые зарегистрированы в городе Байконур, в п. 7 ст. 38 АПК предусмотрена норма о том, что заявления по спорам между российскими организациями, осуществляющими деятельность или имеющими имущество на территории иностранного государства и не имеющими государственной регистрации на территории РФ, подаются в Арбитражный суд Московской области.
Попытки унификации правил определения личного закона юридического лица имеют определенные успехи лишь на региональном и двустороннем уровне. Гаагская конвенция о признании иностранных компаний (как юридических лиц, так и организаций, не являющихся ими) от 1 июня 1956 г. не вступила в силу по причине отсутствия достаточного числа ратификаций. Конвенция стран ЕС о взаимном признании товариществ и юридических лиц от 29 февраля 1968 г., которая была заключена в соответствии со ст. 293 Договора о ЕС, также не вступила в силу, так как Нидерланды в свое время не ратифицировали ее, а сейчас к ней добавились те страны, которые впоследствии вступили в ЕС. Указанные Конвенции исходили как из критерия оседлости, так и из критерия инкорпорации. Определенный прогресс в унификации вопросов личного закона юридических лиц достигнут на региональном уровне в Латинской и Северной Америке.
Минская конвенция 1993 г. использует традиционный термин "правоспособность юридического лица" и предусматривает применение законодательства государства, по законам которого оно было учреждено (ч. 3 ст. 23). Пункт 3 ст. 26 Кишиневской конвенции стран СНГ от 7 октября 2002 г. предусматривает применение закона места учреждения для определения правоспособности и дееспособности. Соглашение о порядке разрешения споров содержит (подп. "а" ст. 11) схожие нормы, но в отличие от Конвенции о правовой помощи предусматривает применение закона места учреждения и для определения дееспособности юридического лица.
В Соглашении о партнерстве и сотрудничестве, учреждающем партнерство между Российской Федерацией, с одной стороны, и Европейскими сообществами и их государствами-членами, с другой стороны, от 24 июня 1994 г. <*> используется несколько известных критериев определения личного закона. Так, ст. 30 указанного Соглашения предусматривает, что "российская компания" или соответственно "компания Сообществ" означает компанию: 1) созданную в соответствии с законодательством России или соответственно государства-члена и 2) имеющую свою зарегистрированную контору или центральную администрацию или основное место хозяйственной деятельности на территории России или соответственно Сообщества.
--------------------------------
<*> БМД. 1998. N 8.
Статья 30 вышеупомянутого Соглашения предусматривает, что компания, созданная в соответствии с законами России и ЕС и имеющая лишь свою зарегистрированную контору в этих странах, будет признана российской компанией или соответственно компанией Сообщества при условии, если деятельность компании реально и продолжительно связана с экономикой России или соответственно одного из государств ЕС.
Названное Соглашение при определении пределов действия Соглашения в отношении судоходных компаний, учрежденных за пределами России и Сообщества, но контролируемых гражданами России и соответственно любого государства - члена ЕС, также использует теорию контроля. В перечисленных и им подобных случаях речь не идет лишь об определении организаций, которые подпадают под действие соответствующих публично-правовых положений таких международных договоров. Немаловажное значение отводится вопросу определения личного закона юридических лиц по целому комплексу отношений, регулируемых такими международными договорами.
Имеется группа юридических лиц и их объединений, чей правовой статус характеризуется наличием соответствующих особенностей. К их числу можно отнести ТНК, МФПГ и так называемые МЮЛ. Характерной особенностью ТНК является то, что в них экономическое единство оформляется юридической множественностью, которая "контролируется" из единого центра. Поэтому в рамках ТНК проблема отделения личного закона юридического лица от его государственной принадлежности становится все очевиднее. В рамках СНГ действуют Конвенция о транснациональных корпорациях от 6 марта 1998 г. и Соглашение о содействии в создании и развитии производственных, коммерческих, кредитно-финансовых, страховых и смешанных транснациональных объединений от 15 апреля 1994 г., которые содержат также некоторые правила определения личного закона юридических лиц.
Особенности личного закона МФПГ предусмотрены в соответствующем международном договоре, который регулирует создание таких МФПГ. Статья 2 Соглашения стран СНГ от 25 ноября 1998 г. "О создании Межгосударственной финансово-промышленной группы "Интернавигация" предусматривает, что МФПГ "Интернавигация" обладает правами юридического лица и проходит государственную регистрацию в уполномоченных органах РФ в соответствии с ее законодательством. Российская Федерация присоединилась к указанному Соглашению с оговоркой о том, что она в соответствии со своим законодательством рассматривает МФПГ "Интернавигация" как совокупность юридических лиц, имея в виду, что юридическим лицом является центральная компания указанной МФПГ. Таким образом, личным законом такой центральной компании будет российское право (см.: Федеральный закон от 30.11.95 N 190-ФЗ "О финансово-промышленных группах" <*>) с учетом соответствующих положений международного договора, на основании которого создана такая МФПГ.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1995. N 49. Ст. 4697.
Норма п. 1 комментируемой статьи распространяется на всех юридических лиц любых стран и является двусторонней императивной нормой, что по общему правилу исключает возможность применения других критериев для определения личного закона юридического лица. Но в рамках уже определенного личного закона юридического лица при решении вопросов, относящихся к правовому положению юридического лица, могут быть применены также другие источники МЧП.
3. В п. 2 комментируемой статьи приводится перечень примерных вопросов, которые подлежат разрешению в соответствии с личным законом юридического лица. Ранее действовавшие Основы гражданского законодательства не содержали такую норму. Использование вводной формулировки "в частности" означает, что указанный перечень не носит замкнутый, исчерпывающий характер.
Вопросы создания филиала и открытия представительства решаются как по личному закону юридического лица, так и по законодательству иностранного государства, на территории которого создается филиал или открывается представительство.
Приведенный примерный перечень вопросов, которые регулируются личным законом юридического лица, построен по логической схеме: от требований к понятию юридического лица, его созданию и организационно-правовой форме, наименованию, к требованиям к правосубъектности юридического лица, внутренним отношениям с учредителями (участниками). Указанные вопросы разрешаются на основании личного закона только в той мере, в которой такие вопросы не выходят за рамки правового статуса юридического лица. Например, вопросы внутренних отношений юридического лица подлежат разрешению на основании личного закона юридического лица, если такие вопросы не основаны на договоре между ними. При наличии договора вопросы внутренних отношений между учредителями могут разрешаться применимым к учредительному и иному договору правом (ст. 1214 ГК). Исключением могут быть внутренние отношения в рамках холдинга или концерна.
Пункт 3 комментируемой статьи содержит правила, направленные на обеспечение стабильности в правоотношениях и не допускающие одностороннего освобождения от ответственности наличием соответствующих ограничений полномочий органа юридического лица.
Данное правило для российского законодательства не ново. Статья 161 Основ гражданского законодательства содержала такую норму. В ст. 1202 ГК новым является то исключение, согласно которому юридическое лицо может ссылаться на ограничение полномочий его органа или представителя на совершение сделки, неизвестное праву страны, в которой совершена сделка, если докажет, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать об указанном ограничении (см.: Арбитражная практика МКАС по делам: N 150/1996; N 201/1997; N 227/1996).
В последнее время так называемое негосударственное регулирование становится актуальным и в сфере, относящейся к правовому положению юридических лиц. Принятие кодексов корпоративного управления как актов негосударственного регулирования становится хорошей традицией в разных странах. Такие кодексы в некоторых странах стали обычаями, а в других с некоторой долей преувеличения ведут речь о том, что кодекс корпоративного управления может стать частью публичного порядка.